Эхо взрыва длиною в 15 лет

Сегодня последствия тех событий локализованы. О былой трагедии напоминает разве что "заштопанная" дыра на трубе соседней заводской котельной, "лунный" пейзаж на месте взрывов, нашпигованная осколками земля в близлежащей лесополосе да ваза, сделанная из гильзы снаряда. Но 15 лет назад жители Второй Речки на полном серьезе думали, что началась Третья Мировая...

...В ту памятную субботу светило солнце, и день был по-летнему теплым и безветренным. Свободные от службы офицеры дивизии морской пехоты, среди которых был и автор этих строк, уже собирались расходиться по домам, когда примерно около семи часов вечера раздался непонятный треск, а за ним подряд громыхнуло несколько мощных взрывов.

Сначала этой канонаде никто не придал значения - рядом находился карьер, обеспечивающий сырьем бутощебеночный завод, и частенько грохот исходил именно оттуда - "подрывали скалу". Однако через считанные минуты огромный шлейф дыма и непрекращающаяся трескотня привлекли внимание к "фейерверку". Даже на фоне яркого заката не увидеть трассы снарядов и мин было невозможно.

Среди офицеров, отправляющихся по домам, был Сергей КОНДРАТЕНКО, в то время командир 106-го полка морской пехоты. Почти два года, вплоть до своей служебной командировки в Чечню, Сергей Константинович возглавлял группу подрыва, занимавшуюся разминированием, охраной и ликвидацией последствий катастрофы. Говоря о причинах взрыва, полковник Кондратенко и сегодня старается избегать суждений на тему злого умысла. "Наши безалаберность и разгильдяйство тому причиной", - считает офицер.

..."Неправильные" взрывы застали полковника на КП, когда он уже одной ногой был за воротами части. Одним из первых он оценил серьезность ситуации и через несколько минут уже звонил оперативному дежурному по гарнизону.

- Подходя к штабу дивизии, я услышал какой-то странный треск, - вспоминает Сергей Константинович, - а когда дошел до КПП, то услышал характерные "бух-бух". Распадок, в котором находится 55-я дивизия, только усиливал этот грохот. Я с КПП позвонил оперативному дежурному, им был Вадим ЛЮБАЧЕВСКИЙ. Когда догадались, что именно взлетело на воздух, практически сразу поступила команда перекрыть дороги, были организованы тревожные группы, выставлено оцепление.

Когда я первый раз попал на место катастрофы, то увиденное можно было сравнить с лунным пейзажем. Но даже после этого мы еще не понимали всего масштаба трагедии. Но и сегодня, с высоты прожитых лет, думаю, считаю, что все решения, принимаемые тогда, - эвакуация жителей, усиленные посты военных и милиции, осторожность при проведении инженерно-саперной разведки - были оправданы. Только благодаря тому, что никаких скоропалительных действий по ликвидации взрывов мы не предпринимали, нам удалось избежать жертв...

А вот парнишку, курсанта-первокурсника ТОВВМУ, уберечь не удалось. Он погиб из-за собственного любопытства и халатности своих командиров. Находясь в оцеплении, курсант попытался расковырять боеприпас - провести инструктаж с курсантами не успели. После этого трагического случая по приказу начальника гарнизона генерала ШЕРЕГЕДЫ оцепление было оттянуто от эпицентра на максимальное расстояние, а контроль за перемещением гражданских лиц, в особенности детей, усилили. Как оказалось впоследствии, такой шаг был предусмотрительным - нам удалось совместно с милицией пресечь расползание боеприпасов по городу. Не раз приходилось задерживать не только детей, но и взрослых, для которых неразорвавшиеся мины и снаряды небольшого калибра были чем-то вроде игрушки. Передавали милиции и "саперов", за плечами которых бы специальный армейский опыт. Они тащили снаряды с тротиловой начинкой для последующей выплавки и продажи взрывчатого вещества. То, что Владивосток не превратился тогда в единый пороховой погреб, есть наша заслуга....

Однако некоторые представители высшего командного состава дивизии не избежали искушения погреть руки на городской и флотской беде. В то время как Кондратенко и его подчиненные готовили еженедельно по два подрыва, инженерные начальники вывозили "цветмет" КаМаЗами. На одной такой операции погорел даже начальник инженерной службы дивизии Юрий К. Вкупе с металлоломом и осколками в порт прямиком шли гильзы и другие дорогие части ракет и снарядов, предназначенные для утилизации.

До сих пор остается секретной информация, сколько же взлетело в воздух в тот майский день боеприпасов - 40 или 100 вагонов. Но армейский арсенал Владивостока избавился от старых и лишних боеприпасов быстро и своевременно. Взрыв скрыл и недочеты в сохранности "ходового товара" 90-х годов. Вплоть до следующего, который произошел уже в Новонежино чуть ли не день в день четыре года спустя, в мае 1996-го. Но это уже другая история...